воскресенье, 13 декабря 2009
душа или что там ниже не успокоилась, пока не довела дело до конца
читать дальшеПервое касание губ было осторожным, словно оба ступили на тонкий лед и боялись провалиться. Хотелось притянуть Уилсона к себе, дотронуться до его щеки, но Хаус только крепче сжал рукоять трости.
От Уилсона пахло дорогим одеколоном, и Хаус с мимолетной усмешкой подумал, что Уилсон сейчас ощущает тот же самый запах. Одеколон на двоих, еда на двоих, постель на двоих. А теперь и дом.
Именно эта мысль так встряхнула Хауса, будто через него прошел электрический разряд. Слово «дом» означало семью. Дом, семья, Уилсон. Мысли, не успев оформиться, жарким теплом разлились в паху, затопили тело; мягко и нежно сжалось сердце. Он вздрогнул. Уилсон отстранился и с тревогой глянул ему в глаза.
- Что?
- Похоже, я люблю тебя, - сказал Хаус очень тихо.
Уилсон потянулся к нему губами и прошептал в ответ:
- Очень похоже.
Хаус хмыкнул и, наконец, обнял Уилсона одной рукой, прижимая к себе.
- А ответное признание?
- Под присягой? Никогда! - ответил тот, проникая обеими руками под его пальто и пиджак.
Они стояли, как два влюбленных подростка, обнявшись и прижавшись щеками. Хаус смотрел на чередование квадратов на полу и, наконец, ни о чем не думал и не просчитывал, а просто впитывал нежность и ласку и сам излучал уверенность и любовь.
Позже, вечером, лежа в кровати и торжествуя над обломками разрушенной стены, он целовал Уилсона с такой страстью и напором, что тот не успевал отвечать, и, наконец, сообразив, что Хаус сейчас просто берёт своё, уступил и позволил ему делать все, что тот хочет. А Хаус, сорвавшись с цепи, делал невозможные раньше вещи, языком и пальцами принуждая Уилсона метаться под ним и стонать.
Уилсон кончил с протяжным криком, но Хауса это не остановило. Наверстывая все, что упущено, он перевернул его на живот, подсунув подушку и не обратив внимания на слабый протест: «Ты же на ней спишь!» Он был полон решимости, и Уилсон, снова распаленный поцелуями и жаром его тела и той властностью, что исходила сейчас от него, подчинился. Оба взмокли от напряжения. Хаус боялся причинить сильную боль и боролся с животным желанием немедленного удовлетворения, а Уилсон преодолевал довольно ощутимый дискомфорт новичка и старался не показать это Хаусу. Войдя полностью, Хаус замер, пока внезапное сокращение мышц Уилсона не вызвало бурной финальной реакции. Обоюдной, поскольку Хаус помог другу рукой.
Они уснули в объятиях друг друга. Хаус проснулся, едва рассвело. Все тело затекло и побаливала нога, но никогда раньше он не чувствовал себя таким счастливым. Лицо Уилсона, с которым он делил подушку, было безмятежным и удовлетворенным. Хаус тихонько подул на него, потом высунул язык и лизнул кончик его носа. Это возымело действие, ресницы дрогнули, Уилсон разлепил сонные глаза. Ему понадобилось несколько секунд, пока он все вспомнил, и его губы дрогнули в улыбке.
- Доброе утро, - сказал Хаус.
- Я люблю тебя, - ответил Уилсон и добавил. – Похоже?
- На Библии не присягну, но если ты согласишься поклясться на «Хирургии» Белла…
Уилсон хихикнул, Хаус ухмыльнулся. Они лежали, голова к голове.
Все изменилось в одну ночь, впрочем, конечно, раньше. Но, чтобы понять это, обоим пришлось что-то изменить в себе. И теперь, глядя друг другу в глаза, оба понимали: оно того стоило.
КОНЕЦ
@темы:
слэш,,
Уилсон,,
Хаус,
-
-
13.12.2009 в 20:28-
-
13.12.2009 в 20:55Уилсон потянулся к нему губами и прошептал в ответ:
- Очень похоже - диалог просто нашпигован нежностью! Дивный! Повеселило: торжествуя над обломками разрушенной стены - торжество этакого хаусовского размаха!
-
-
13.12.2009 в 21:04он перевернул его на живот, подсунув подушку и не обратив внимания на слабый протест: «Ты же на ней спишь!»
за подобное нужно читать ваши фики беспрерывно
вы за что лирику тихо ненавидите?
дом, семья и Вилсон, жарким теплом расплывшиеся в паху! гыыыыыы
так все равно ж нежность ра
сплылизлили по всему тексту, романтику хилсонаспасибо
-
-
13.12.2009 в 21:28И это прекрасно!
Отличный рассказ.
Спасибо
-
-
13.12.2009 в 23:27