Мне стыдно. Правда. Я прочла столько мнений, так, сказать, "к слову", и вполне профессиональных. Посмотрела пару передач о фильме. Лейтмотив "это туфта, ложь, ожившие мертвецы", доказательные суждения, что фильмец сляпан кое-как, нет глубокой идеи, нет нормального героя.
Громкогласное "фуууу!".
читать дальшеКостерили Безрукова, Урганта, Леонидова. Хвалили Панина выражениями "неожиданно понравился".
А я сидела среди людей, которые на финальных титрах не хотели вставать и уходили нехотя. И в очереди за куртками стояли молчаливые, как пришибленные. Потому что реально вышибло пробки. И девчонки, совсем молодые, не ушли из зала, где уже при потухшем экране и включенном свете гоняли песни Высоцкого. Они прижались к стеночке и слушали.
Подруга сказала: "Хороший фильм". Мне хотелось найти другие слова. Как описать чувство сопричастности к трагедии; рассказать, как, глядя на экран, постигаешь глубокое одиночество Высоцкого и понимаешь, реально понимаешь, что удерживало возле него людей? Я ощутила магию его личности, разве не это было задачей фильма?
"Короля сыграла его свита" - иронически озаглавлена какая-то из статей. А что в этом постыдного? В этом и есть сущность отношений таланта и тех, кто рядом. Женщина любит и готова пожертвовать ради любимого всем. Администраторы крутятся мелким бесом, шустрят и подличают, и таки бросаются в последний момент на амбразуру - закрывать короля собственным телом. А король остался королем. Не предал, не продал. Вот он, художественный - нет, личностный - контраст. Чтобы масштаб был яснее: кто - Высоцкий, и кто ... многие другие.
И Ургант великолепен. И Леонидов замечателен. И Смоляков, который прозревший кгбэшник. И Панин, которому действительно хоть Оскара давай. И Ильин. И Акиньшина. Они сыграли ЧУВСТВО. Любовь, трусость, мелочность, опять любовь, стыд, прозрение, опять страх за свою шкуру. У каждого персонажа было преодоление себя. Рядом с Личностью почти каждому удалось найти в себе лучшее. Или хотя бы не пасть совсем низко.
И в этом смысл фильма. И в этом смысл жизни людей такого масштаба, как Высоцкий.
И мне стыдно. Потому что я некритична, сентиментальна, я ахаю, найдя Высоцкого мёртвым на полу. Я плачу от безысходности. Я боюсь страшного кэгэбэшника. И, собрав остатки самоуважения, сжигаю улики. Я хочу быть лучше, когда кончается фильм, потому что испытала то самое - катарсис.
Но раз уж я не претендую на роль настоящего аналитика произведения, останусь, как есть.