фик "От среды до субботы"

[g22112001]

Название: ОТ СРЕДЫ ДО СУББОТЫ
Автор: мышьбелая
Пейринг: Х/У
Рейтинг: NC-17
Жанр: PWP, однако, ибо сколько можно ходить кругами!
Дисклаймер: персонажи не мои

- Уилсон, - Форман вошёл в кабинет Джима и плотно прикрыл за собой дверь,- если Хаус снова нарушит условия освобождения, он загремит назад в тюрьму. И никакие ходатайства не помогут. Вы это понимаете?
Джим кивнул. Опасность была слишком реальной. В серьёзных обстоятельствах Хаус вполне мог махнуть рукой на правила, в надежде, что потом всё как-нибудь рассосётся.
- И что я могу? - осторожно поинтересовался он. - Запереть его дома?
- Хоть наручниками прикуйте, - ровным голосом ответил Форман. - Но он должен держаться в рамках. Пожалуйста, Уилсон. Это нужно нам всем.
Уилсон кивнул. Проводив нынешнего босса глазами, он задумался, нервно постукивая кончиком ручки по столу. Наручники, конечно, отпадали. Тогда что?..
- Итак? - Хаус не утруждался предисловиями. - У тебя неразрешимая проблема с пациентом?
Поскольку Уилсон молчал, Хаус продолжил:
- На личном фронте? Зачем позвал?
Молчание затянулось. Уилсон не поднимал глаз, сидел, сжав кулаки. Заинтригованный и в меру встревоженный Хаус отказался от мысли сесть в кресло, подошёл сбоку и сказал:
- Эй, Уилсон, у тебя рак?
Уилсон продолжал молчать, только беспокойно дёрнул руками. Хаус коротко, сквозь сжатые зубы, втянул воздух и наклонился к Уилсону:
- Что, правда?
Уилсон шевельнулся и попросил:
- Хаус, пожалуйста, сядь сюда.
- Куда? - не понял Хаус.
- Вот сюда, - Уилсон откинулся на спинку кресла и указал на столешницу перед собой.
- Пожалуйста, - попросил он ещё тише и жалобней.
Хаус выпрямился, отставил палку и без лишних слов выполнил просьбу друга. Он сел на стол, уперев ноги по обеим сторонам кресла. Было не слишком удобно, но сейчас это не имело значения.
- Ну? - подбодрил он.
- Сейчас, - ответил Уилсон, поднимая голову.
В его глазах мелькнуло выражение, которое Хаус не успел понять. Он ещё анализировал прищур, приподнятые уголки губ, когда почувствовал прикосновение к своему паху. Звякнула пряжка ремня, вжикнула, расстёгиваясь, молния на джинсах. Совершенно не готовый ни к чему подобному, Хаус опустил взгляд и оторопело смотрел, как Уилсон сноровисто оттягивает на нём резинку трусов, всовывает внутрь руку, хватает его член и извлекает наружу.
У Хауса округлились глаза. Пару секунд ему казалось, что у него галлюцинации. С одной стороны, он видел, как Уилсон по-хозяйски обращается с его интимными частями, поглаживает, надавливает, мнёт. С другой стороны, он не верил своим глазам. Ощущения говорили одно, разум заявлял: "Не может быть!"
- Уилсон, - попросил Хаус, - укуси меня.
Прозвучало, конечно, глупо, но требовалось убедиться, что это не иллюзия истосковавшегося в тюрьме разума.
Уилсон снова посмотрел на него. На этот раз выражение на его лице читалось вполне отчётливо. Блестящие глаза, румянец во всю щёку, пересохшие губы - это было возбуждение, чистой воды!
- Укусить? - повторил Уилсон. - За член? Не дождёшься. Не первым номером программы, - закончил он хрипло и опустил глаза на его промежность.
- Приподнимись, - скомандовал он и, когда Хаус беспрекословно послушался, обхватил руками, прижавшись на мгновенье к его животу, и стащил с него одежду полностью. При этом у Хауса действительно чуть не снесло крышу, когда он увидел свой восставший член у самого носа Уилсона.
- Я не закрыл дверь, - напомнил он.
- Сейчас одиннадцать вечера. Никто не войдёт.
- Закрой, - настаивал Хаус.
В общем-то, сейчас ему было не до дверей, но репутация Уилсона стоила того, чтобы секунду потерпеть. Уилсон сдался, выбрался из кресла, запер дверь. Вернувшись, он протиснулся на своё место и мгновение стоял, почти вплотную к Хаусу. Хаус почувствовал, что его словно окатила волна жара. Загорелось лицо, подпрыгнуло и застучало бешено сердце, в животе плеснулась и опала горячая волна, заставляя почувствовать болезненную пульсацию в напряжённом члене. Хаус закусил губу и застонал, коротко и низко. Если у Уилсона и был какой-то расчёт, то сейчас его полностью смяло. Он потянулся к губам Хауса, одновременно обхватывая его член рукой. Но Хаус, переполненный впечатлениями, ответить на поцелуй уже не смог. Он выгнулся, вцепился руками в край стола и откинул голову. Оргазм был так близок, что заори сейчас пожарная сирена, он не обратил бы внимания. Выдыхая тихие раненые стоны, он быстро приподнимался и опускался, толкаясь в руку Уилсона, и, наконец, достиг пика, содрогнулся в судороге, один и второй раз, и только тогда снова начал дышать. Уилсон, постанывая тихо и тонко, похоже, находился на грани. Не расстегнув ни единой пуговицы, он стоял, разгорячённый, возбуждённый, упираясь ширинкой в край стола и едва заметно тёрся об него. Понятно, что в его планы получение удовольствия не входило, но Хаус всё же решил проверить. Он погладил Уилсона через брюки, быстро ощупал, исследовал внушительную выпуклость, и Уилсон вначале поддался и затаил дыхание, но затем опомнился, отодвинулся, плюхнувшись в забытое позади кресло.
- И что это было? – спросил Хаус, восстановивший и дыхание, и душевное равновесие. – Ты перепил приворотного зелья или получил спецзадание от Формана?
- Скорее, второе, - признал Уилсон.
На его щеках всё ещё горели алые пятна.
- И чего ты должен был добиться от меня?
- Чтобы ты не нарушал правила условного освобождения.
- То есть теперь за это отвечаешь ты?
Хаус ухмыльнулся.
- Боже, как ты влип, Джимми!
Уилсон опустил глаза на обнажённую плоть Хауса, его заляпанный спермой живот и спросил с самым скромным видом:
- Ты так считаешь?
Хаус посмотрел в том же направлении, внезапно порозовел, сдвинул ноги и сказал:
- Дай мне салфетку.
Уилсон достал салфетку, начал вытирать Хауса, но тот вырвал её и вытерся сам.
- Ну ты и ковбой, - проворчал он, отклеивая задницу от полированного стола. – Налетел, изнасиловал…
Он прохромал к дивану, Уилсон поднял и кинул ему туда одежду.
- Но этим ты не отделаешься, - продолжал Хаус, натягивая джинсы. – Подрочить я и сам могу. Цена моего хорошего поведения гораздо, гораздо выше.
Он уже был полностью готов, стоял, опершись на трость.
- Открывай! – скомандовал он.
Уилсон потянулся, поднялся. Он выглядел расслабленным, довольным и при этом слишком, излишне, с точки зрения Хауса, уверенным. Повернул ключ в замке, услужливо открыл дверь. Хаус нахмурился и двинулся к выходу.
- Кстати, о цене, - сказал Уилсон, и ожидавший-таки подвоха Хаус замер. – Неделя хорошего поведения – в субботу моя рука в твоём распоряжении. Малейшее замечание – и дрочить будешь действительно сам.
- Ты перевернул мои условия, - сказал Хаус. – Мошенник! И раз в неделю - это слишком мало! Мне нужны более сильные стимулы.
- Среда и суббота? – предложил Уилсон. – Четверг и воскресенье?
Хаус развернулся и сделал шаг к Уилсону.
- Среда, - сказал он очень тихо, - вечер, у тебя в кабинете, рукой. Суббота – у меня дома, и я хочу минет. А в воскресенье…
- За воскресенье, - так же тихо ответил Уилсон, - я хочу два комплимента в неделю для персонала, оставить в покое беднягу-ортопеда и сказать один раз Форману «сэр». При мне. Хочу послушать.
- Но ночуешь у меня.
- У тебя.
- В одной кровати.
- Тогда в клинике улыбаешься пациентам.
- Торгаш! – прошипел Хаус и пошёл прочь.
- Неделя началась! – крикнул ему вслед Уилсон.
Хаус только дёрнул плечом. Сегодня он спёр у ортопеда какую-то нужную железяку и теперь прикидывал, как вернуть её на место, чтобы не узнал Уилсон. Была и ещё пара мелких грешков. Хаус вздохнул. Жить будет непросто, но можно. В конце концов, от среды до субботы всего два дня. И от воскресенья до среды – два. Протянем! А Форману – кукиш, а не «сэр»!

КОНЕЦ